Помимо филогенетического аспекта трансформации природных функций, в классическом психоанализе основное внимание уделялось роли репрессивного воздействия в онтогенезе. Вытеснение "принципа удовольствия" "принципом реальности" - травматическое событие не только развития человека как вида, но и принципиальный момент его индивидуальной истории.
Если на уровне филогенеза оно относится к достаточно удаленному моменту превращения первобытной орды в структурированное племя, то у конкретного индивида оно связано с периодом раннего детства, когда принцип реальности навязывается ребенку его родителями или воспитателями.
Одним из первых, собственно социальных требований, предъявляемых к ребенку, является его обучение произвольной регуляции физиологических функций, связанных с питанием, а тело - первый объект подвергающийся одновременной социализации и обучению произвольной регуляции (Тищенко П.Г., 1986; Колоскова М.А., 1992; Арина Г.А., Николаева В.В., 1996; Тхостов А.Ш., 1991). Наиболее ярко это можно проиллюстрировать на примере концепции Эдипова комплекса. Эдипов комплекс — одно из основных понятий классического психоанализа, использованное Фрейдом для обозначения амбивалентного, двойственного, отношения ребенка к своим родителям.
Впервые представления об Эдиповом комплексе были выражены Фрейдом в 1897 г. в одном из писем к В. Флиссу. На основе самоанализа, включающего детские воспоминания, он выявил в себе ранние смешанные чувства любви к матери и ревности к отцу. При этом основатель психоанализа соотнес свои личные переживания с древнегреческим мифом, содержание которого было отражено в древнегреческой трагедии Софокла «Царь Эдип».
Почерпнутая из древнегреческого мифа тема отцеубийства и запрета на инцестуозную связь трансформировалась у Фрейда в идею Эдипова комплекса, присущего каждому человеку.
Если идея двойственного отношения ребенка к своим родителям возникла у Фрейда в период его самоанализа (1897), то понятие Эдипова комплекса окончательно было введено им в 1910 году. Он утверждал, что по своей природе данный комплекс одинаков для мальчиков и девочек.
Для обозначения Эдипова комплекса у девочек Юнг ввел понятие комплекса Электры. Это понятие было использовано им в 1913 году для характеристики чувств и переживаний девочки, связанных с ее влечением к отцу, стремлением заменить мать в ее отношениях с ним, а затем и желанием устранить мать, мешающую реализации детского желания.
Название комплекса связано с древнегреческим мифом об Электре. Согласно этому мифу, Электра, дочь Агамемнона и Клитемнестры, способствовала убийству своей матери. Спасая своего брата Ореста от гибели, она помогла ему убить мать, повинную в смерти их отца.
В отличие от Юнга Фрейд не использовал понятие «комплекс Электры», а предпочитал говорить об Эдиповом комплексе. Он считал, что этот комплекс в равной степени присущ всем людям, независимо от их половой принадлежности. В этом смысле любовь к родителю противоположного пола и ненависть к родителю своего пола аналогичны как у мальчиков, так и девочек. Поэтому, когда в работах Фрейда говорится об Эдипове комплексе, следует иметь в виду, что речь идет у него о таких отношениях между детьми, будь то мальчик или девочка, и родителями (или их заместителями), которые имеют место в детстве каждого человека. Наблюдения за детьми и изучение воспоминаний взрослых о своем детстве подвели Фрейда к выводу о всеобщем, универсальном проявлении Эдипова комплекса. Мальчик эротически привязан к матери, хочет обладать ею, и воспринимает отца как помеху ему в этом; девочка испытывает нежные чувства к отцу и потребность в устранении матери, чтобы занять ее место в отношениях с отцом. В своем понимании Эдипова комплекса Фрейд исходил из того, что бисексуальность человека приводит к такому положению, когда ребенок может занимать как активную, так и пассивную позицию. Сексуальное предпочтение родителя противоположного пола и ненависть к родителю того же пола составляют, с точки зрения Фрейда, позитивную форму Эдипова комплекса. Любовь к родителю того же пола и стремление устранить из жизни родителя противоположного пола характерны для негативной формы этого комплекса. В процессе психосексуального развития ребенка проявляются обе формы, образуя так называемый полный Эдипов комплекс.
Данный комплекс характеризуется двойственным отношением ребенка к своим родителям. Он одновременно любит и ненавидит каждого из них, хочет быть похожим на них и боится быть наказанным за свои бессознательные желания. Мальчик не только проявляет эротические чувства к матери и стремится устранить отца, но и испытывает свойственные девочке нежность к отцу и враждебность к матери. Аналогичная картина наблюдается и у девочки: она не только имеет сексуальное влечение к отцу и ревностное чувство к матери, но и враждебно настроена к отцу и испытывает сильную эмоциональную привязанность к матери. В представлении Фрейда Эдипов комплекс проявляется у детей в возрасте от 3 до 5 лет, и перед каждым ребенком встает жизненная задача, связанная с развитием и преодолением этого комплекса. Разрушение и гибель Эдипова комплекса в процессе психосексуального развития ребенка, характеризующегося переходом от фаллической (символизирующей значение пениса) фазы детской сексуальности к ее латентному периоду, — нормальный путь развития человека. Считается нормой, если в конце этого раннего сексуального периода Эдипов комплекс преодолен, смягчен и переформирован, а результатом такого превращения будет возможность хороших успехов в последующей душевной жизни. Вытеснение же Эдипова комплекса и сохранение его в бессознательном чревато невротизацией ребенка, впоследствии сказывающейся на психических расстройствах взрослого.
Благополучное преодоление этого комплекса, как правило, не осуществляется основательно, и тогда пубертатный период вызывает реанимацию комплекса, что может иметь плохие последствия. Фрейд считал, что, несмотря на универсальность Эдипова комплекса, развитие и изживание его у мальчика и девочки проходят по-разному. Угроза кастрации и страх мальчика перед возможностью наказания за инцестуозные влечения приводят к отвращению его от Эдипова комплекса. Связанные с этим комплексом эротические влечения мальчика десексуализируются и сублимируются, то есть переключаются на социально приемлемые цели. В случае идеального осуществления этого процесса Эдипов комплекс разрушается и упраздняется. Стало быть, Эдипов комплекс у мальчика погибает вследствие угрозы кастрации. Развитие и преодоление Эдипова комплекса у девочки имеет иной характер. Обнаружив, что, в отличие от мальчика, она не имеет пениса, девочка воспринимает кастрацию как уже свершившийся факт. Это приводит к тому, что, в то время как Эдипов комплекс мальчика погибает вследствие кастрационного комплекса, Эдипов комплекс девочки становится возможным и возникает благодаря кастрационному комплексу. По мнению Фрейда, девочка испытывает зависть к тому органу, который у нее отсутствует. Она переходит символическим путем от пениса к ребенку, желает получить его в подарок от отца. Это желание сохраняется на протяжении длительного времени, в результате чего девочка медленно расстается с Эдиповым комплексом. В форме желания обладать пенисом и родить ребенка Эдипов комплекс девочки долгое время сохраняет свою действенность и способствует подготовке женщины к ее половой роли.
Преодоление этого комплекса у девочки связано с угрозой утраты родительской любви. В процессе гибели Эдипова комплекса внешний авторитет родителей как бы перемещается внутрь детской психики. Он становится внутренним достоянием ребенка, приводя к образованию такой психической инстанции, как Сверх-Я. Так, по мнению Фрейда, Сверх-Я становится наследником Эдипова комплекса. Отныне Сверх-Я выступает в роли недремлющего ока или карающей совести, вызывая у человека чувство вины. По выражению основателя психоанализа, Эдипов комплекс оказывается одним из самых важных источников сознания вины, доставляющей особое беспокойство невротикам.
Согласно Фрейду, в Эдиповом комплексе завершается инфантильная сексуальность. Кто оказывается не в состоянии нормальным образом пройти Эдипову фазу психосексуального развития, тот заболевает неврозом. Эдипов комплекс составляет ядро неврозов.
Фрейд не утверждал, что Эдипов комплекс исчерпывает отношение детей к родителям, которое может быть сложным и многообразным. Более того, он считал, что этот комплекс может претерпевать изменения. Вместе с тем он утверждал, что Эдипов комплекс является значительным фактором душевной жизни ребенка и существует опасность скорее недооценить его влияние и обусловленное им развитие, чем переоценить его.
На основе этого комплекса возникает, как полагал Фрейд, человеческая культура, связанная с соответствующими нормами и запретами на инцест. В Эдиповом комплексе совпадают начало религии, нравственности, морали, социальных институтов общества и искусства.
Возможность реализации эротических и деструктивных влечений, связанных с Эдиповым комплексом, может находить свое воплощение в сновидениях. Не случайно в сновидениях нередко содержатся разнообразные сцены, сюжеты и образы инцестуозного характера, сопряженные с убийством и смертью родителей, родственников, близких людей.
Признание или отрицание Эдипова комплекса — своего рода лакмусовая бумажка, позволяющая проводить различие между сторонниками и противниками психоанализа. Как замечал Фрейд, ничто другое не навредило психоанализу столь сильно в отношении к нему современников, как рассмотрение Эдипова комплекса в качестве общечеловеческой судьбоносной структуры. Между тем представление об этом комплексе содержалось в работах некоторых мыслителей задолго до того, как аналогичная идея была высказана основателем психоанализа. Не случайно в ряде своих публикаций он ссылается на исторические источники и пишет, что более чем за столетие до появления психоанализа французский философ Дидро указывал на значение Эдипова комплекса. Вместе с тем подлинное открытие Эдипова комплеса Фрейд рассматривал как одну из наиболее существенных заслуг психоанализа.
В теории и практике психоанализа Эдипову комплексу уделялось и до сих пор уделяется важное внимание. Тем не менее фрейдовская трактовка Эдипова комплекса разделялась далеко не всеми психоаналитиками. Многие из них пересмотрели идеи Фрейда о природе Эдипова комплекса: одни психоаналитики внесли уточнения в понимание содержания этого комплекса; другие переосмыслили временные рамки его развития и разрушения; третьи подвергли сомнению исторические параллели Фрейда, согласно которым лежащее в основе Эдипова комплекса отцеубийство было реальным событием, имевшим место в первобытной орде и свидетельствовавшим об универсальности этого комплекса во всех культурах.
Так, А. Адлер утверждал, что представление, согласно которому мать является единственным сексуальным объектом для ребенка, удовлетворяющего свои сексуальные желания в борьбе с отцом, это — фиктивная идея. Он считал, что рассмотрение Эдипова комплекса показывает, что он выдает уродливое, часто выраженное в асексуальной форме стремление ребенка к превосходству над отцом и матерью. Соответственно, Эдипов комплекс — это символ желаемого господства. В отличие от Фрейда, К. Г. Юнг по-иному взглянул на победу Эдипа над Сфинксом. Он полагал, что она, представлявшая собой двойственность образа матери (привлекающая, достойная любви верхняя часть с головой человека и страшная, звериная нижняя часть, вызывающая ужас), является олицетворением страха перед матерью. Согласно легенде, Сфинкс — дочь Ехидны, появившаяся на свет в результате кровосмесительной связи матери со своим сыном (собакой Орт) . Сфинкс — кровосмесительно отщепленная часть либидо из отношения к матери. Опираясь на данную легенду, Юнг пришел к выводу: в первооснове кровосмесительных связей заложено не влечение к половому акту, а стремление стать снова ребенком, очутиться в материнском лоне. В понимании В. Райха, Эдипов комплекс возникает в условиях патриархальной семьи. Опираясь на исследование английского антрополога Б. Малиновского, показавшего, что структура семейных отношений в некоторых примитивных обществах имеет иной характер, чем рассмотренная Фрейдом схема амбивалентных влечений ребенка к матери и отцу, он подверг сомнению тезис об универсальности Эдипова комплекса. Райх считал, что форма Эдипова комплекса изменяется вместе с общественным строем и в будущем, в условиях коллективного воспитания, речь не будет идти об этом комплексе.
С точки зрения Э. Фромма, основатель психоанализа неверно интерпретировал миф об Эдипе. Фрейд опирался на трагедию Софокла «Царь Эдип», в то время как необходимо принимать во внимание всю трилогию Софокла, включая такие его части, как «Эдип в Колоне» и «Антигона». Зная это, миф об Эдипе следует рассматривать, по мнению Фромма, не как символ инцестуозной любви между матерью и сыном, а как символ протеста сына, восставшего против власти отца в патриархальной семье. Главное в этом мифе не сексуальная подоплека, а отношение к власти, что составляет основу межличностных отношений. Однако подобная критика взглядов Фрейда на Эдипов комплекс вовсе не означала, что в рамках психоаналитического движения возникло неприятие основной идеи, составившей остов классического психоанализа. Речь шла не об устранении идеи Эдипова комплекса, а о различной интерпретации ее. Не случайно Юнг замечал что, современный человек просто не понимает, что бессознательно предается кровосмешению, разве что в других областях, например, в религиозных символах. Райх подчеркивал, что, хотя Эдипов комплекс ограничивается формой общественных отношений, истина одного из основных положений психоанализа вовсе не отменяется.
Фромм считал, что открытие Фрейдом инцестуозной связи с матерью является одним из наиболее значительных в науке о человеке.
В классическом психоанализе социализация генитальной сексуальности разворачивается в треугольнике эдиповой ситуации, когда влечение, первично направленное на мать, как основной объект удовлетворения витальных потребностей, наталкивается на преграду в виде отца. Сексуальное влечение не может быть реализовано и находит своеобразный обходной путь -символическую идентификацию с отцом, обретающую его интрапсихического заместителя в виде "Сверх-Я". Однако эта идентификация всегда неполна и, параллельно с возможностью уподобления отцу, она всегда содержит элемент запрета, поскольку отнюдь не все функции отца могут быть присвоены.
Выход из эдипова комплекса помимо формирования морали, этических и нравственных норм, влечет за собой серьезные последствия, одним из которых может стать появление болезней нового типа, обусловленных невозможностью адекватного усвоения запретов или неразрешенного до конца интрапсихического конфликта. Страх, возникающий перед осознанием своего сексуального влечения, или даже более точно, страх самого осознания себя субъектом влечения может приводить к торможению сексуальной функции и, как следствие, к функциональной (психогенной) импотенции.
В своих работах "Табу девственности" и "Об унижении любовной жизни" З. Фрейд (1989) так описывает возможный механизм развития сексуальной патологии, являющейся следствием социализации либидинозного влечения. По его мнению почвой болезни служит (также как и при невротических страданиях) задержка в развитии либидо, не достигающего нормальной завершенной формы. В этом случае не происходит объединения двух форм влечения, обеспечивающих возможность нормальной сексуальной жизни: нежности и чувственности.
Первичной формой проявления либидинозного влечения является нежность как производная инстинкта самосохранения, направленная на мать и/или членов семьи, занятых уходом за ребенком. К этому чувству с самого начала примешивается определенная доля сексуального влечения, эротического интереса, которые достаточно определенно выражены с самых ранних периодов детства. Это чувство нежности соответствует первичному детскому выбору объекта. З. Фрейд исходит из того, что половое влечение свои первые объекты находит в связи с оценкой, исходящей из влечения "Я", также как первые сексуальные удовлетворения связаны с функциями, необходимыми для сохранения жизни. "Нежность" родителей, отличающаяся явным эротическим характером содействует тому, чтобы усилить эротическое наполнение объектов фиксации влечения.
Возникшая у ребенка фиксация сохраняется на протяжении всего детства, и в возрасте половой зрелости к этим "нежным" фиксациям присоединяется "чувственность", более определенно связанная с открытой сексуальностью. Однако чувственность часто использует уже возникшие зафиксировавшиеся пути, но наполняет объекты инфантильного выбора значительно большим количеством либидинозной энергии.
В результате того, что влечение сталкивается с препятствием инцестуального запрета, оно стремится как можно скорее найти выход, перемещаясь от этих запретных объектов к другим, посторонним, в отношении которых реализация чувственного влечения не запрещена. Последние объекты (особенно у невротических субъектов) избираются, как правило, по образцу инфантильных.
Неудачное разрешение этого процесса связано с двумя моментами развития либидо: во-первых - с жесткостью реального запрета, не допускающего нового выбора, обесценивая его для субъекта; во-вторых степенью привлекательности, инфантильных объектов, от которых следует уйти. Подобная привлекательность пропорциональна детской эротической фиксации.
Если оба фактора слишком сильны, реализуется общий механизм образования неврозов. Либидо отходит от реальности, воплощаясь в области фантазий, усиливая образы первых детских объектов и фиксируясь на них.
Таким образом это может привести к тому, что чувственность мужчины окажется связанной в бессознательном с инцестуозными объектами, в результате чего развивается абсолютная импотенция.
Формирование так называемой психической импотенции происходит аналогичным образом, но связано с несколько более мягкими условиями. Чувственность в этом случае хотя бы отчасти достигает возможности реализации, но половая активность подобных лиц, носит признаки того, что либидинозное влечение реализуется не в полном объеме. Сексуальность подвижна, хрупка и легко подвергается различного рода расстройствам, но что самое главное - она избегает слияния с нежностью.
Чувственность может реализовываться лишь в отношении таких объектов, которые ни чем не напоминают инцестуозных лиц, таким образом, сексуальность остается расщепленной на "небесную" и "земную" любовь.
С точки зрения классического психоанализа мужчина обречен на постоянный страх перед женщиной и на постоянные попытки каким-то образом замаскировать свое запретное влечение (когда невротик любит - он не желает обладания, когда желает - не может любить). Он ищет объекты, которые не нужно любить, чтобы отдалить чувственность от любимого объекта, а сексуальная несостоятельность наступает согласно законам "чувствительности комплекса" и возвращения вытесненного всякий раз, когда что-либо в объекте напоминает о том, чего следует избегать.
Основной выход, которому прибегают лица с расщепленным сексуальным чувством - психическое унижение полового объекта, поскольку чувственность может проявляться лишь в отношении "униженного", презираемого объекта.
Отсюда З. Фрейд делает вывод, что так как запрет инцеста - условие и начало развития культуры, то психическая импотенция является общим страданием человечества, начиная с момента его превращения в структурированное племя.
В более смягченной форме этот феномен можно обнаружить не только при невозможности самого полового акта, но и в виде "снижения чувственности" или фригидности
Несмотря на относительное совладание с запретом в современном обществе любые проявления сексуальности у мужчин носят типичные признаки психической импотенции: мужчина почти всегда чувствует себя стесненным в проявлениях своей половой жизни благодаря чувству уважения к женщине и проявляет полную потенцию лишь когда имеет дело с "низким" половым объектом.
Отсюда же устойчивость феномена проституции в любом общественном строе, ибо проститутка - тот реальный объект, в отношении которого можно чувствовать себя свободно, хотя бы благодаря плате за ее услуги, плате, разом трансформирующей любовные отношения в товарно-денежные.
Этот феномен лежит в основе "комплексов" "Мадонны и Блудницы", "Матери и Проститутки" (З.Фрейд, 1989; З.Старович, 1994), на первую из которых переносится любовь и почитание матери и она утрачивает всякую связь с реальной сексуальностью (крайний вариант - непорочное зачатие Девой Марией), а вторая низводится до уровня низменного объекта, в отношении которого только и позволительно испытывать полное сексуальное желание. Заостряя проблему, Зигмунд Фрейд говорит, что "тот... кто готов подвергнуть себя серьезной внутренней проверке перед самим собой, тот непременно найдет, что считает в сущности половой акт чем-то унизительным, что грязнит и позорит человека, а не только его тело" (З. Фрейд, 1989, с. 68) .
Несмотря на значительное облегчение моральных строгостей, начиная с того времени, когда писались эти строки, современная ситуация все еще содержит этот безусловный страх и скрытое негативное отношение к сексуальности. Хотя данное теоретическое объяснение небесспорно, психоанализом зафиксирован весьма устойчивый клинический и социальный феномен. Убедительность аналитических наблюдений подтверждается тем фактом, что страх сексуальной неудачи связан, как правило, с высоко оцениваемым объектом.
Интересно и доказательство "от противного". Гипермускулинный стиль "мачо" (Moscher D.L., 1991), так же как некоторые маргинальные культуры (тюремная и преступная) , характеризуется инфантильным стремлением принижения сексуального объекта, демонстрируемого во всех сферах сексуальных отношений и стереотипах поведения при одновременной сакрализации образа матери. "Мачо"-стиль в этом смысле очень похож на "реактивное образование" - механизм психологической защиты, при котором влечение обращается в свою противоположность. В данном случае демонстративное пренебрежение женщиной есть дериват скрытого страха перед ней.
Следует отметить, что при этом "мачизм", несмотря на кажущуюся свободу проявления сексуальных чувств, в реальности характеризуется весьма строгой системой запретов, четкой маркировкой табуированных зон и жестким сценарием реализации влечения. На самом деле эта свобода изнутри заключена в сверхжесткие рамки в виде "Правила нарушения правил". В реальности в такого рода культурах бессознательный страх сексуальности не меньше, а возможно даже и больше, чем у невротического пациента.
Коррекция функциональных психогенных расстройств связана с возможностью осознания и отреагирования в процессе аналитической терапии существующих неосознаваемых страхов. "... тот кто в любовной жизни хочет быть свободным и счастливым, тот должен преодолеть респект перед женщиной и примириться с представлением о кровосмесительстве с матерью или сестрой" (З. Фрейд, 1989, с. 76). Однако З.Фрейд скептически относится к перспективам полного освобождения сексуальности от страха. По его мнению следует допустить, что в самом влечении существует нечто такое, что препятствует его полному удовлетворению.
В истории этого влечения есть два момента, являющихся причиной такого рокового ограничения.
Первый связан с двукратной попыткой выбора объекта с промежуточным этапом инцестуального запрета. Окончательный объект сексуального влечения не может полностью совпадать с первоначальным объектом, а всегда будет оставаться лишь его суррогатом, поскольку если первоначальный объект вытеснен, он подменяется бесконечным числом его заменяющих, ни один из которых не будет адекватной заменой.
Второй момент связан с тем, что сексуальное влечение распадается на большое число компонентов, не все из которых могут войти в позднейшие образование. Сексуальное влечение всегда трудно воспитать гармоничным образом, поэтому следует примириться с мыслью, что статическое равновесие между требованиями полового влечения и культурой вообще невозможно.
Но именно эта неспособность полового влечения давать полное удовлетворение с момента подчинения влечения требованиям культуры становится источником величайших культурных достижений, осуществляющихся благодаря все дальше идущему сублимированию компонентов этого влечения. Благодаря непримиримому разладу между требованиями обоих влечений - сексуальным и эгоистическим - люди становятся способными на все высшие достижения, хотя постоянно подвергаются опасностям обрести невроз, особенно наиболее слабые из них (3. Фрейд, 1989).
Зинченко Ю.П. Знаково-символическое опосредствование сексуальной функции в норме и патологии. - М., 2003.